Биография
Позиция
Наследие
Незавершенное
Современники о Собчаке
Политическая деятельность
Юридическая деятельность
Общественная деятельность







Вспоминая будущее. Среда Льва Гольдштейна: Августовский путч 1991 года спустя четверть века

Время выхода в эфир: 14 сентября 2016, 13:20
В гостях: Людмила Нарусова
вдова Анатолия Собчака, политик, общественный деятель, президент фонда Анатолия Собчака

Л.Гольдштейн
- Людмила Нарусова, вдова Анатолия Собчака, политик, общественный деятель, президент фонда Анатолия Собчака.

Л.Нарусова
- Мы находились в отпуске с дочкой и отдыхали в Пицунде. Пока она спала утром, я любила делать очень далекий заплыв в море. И рано утром 19 августа, как обычно, выходу на пляж, плыву далеко в море и когда уже возвращаюсь, я понимаю, что что-то происходит, потому что на пляже нет никого раздетых людей, все одеты — женщины в платьях, мужчины в брюках и рубашках — и стоят какими-то кучками. Я не понимаю, но уже начинаю волноваться, какое-то предчувствие. Выбегаю мокрая из воды, врезаюсь в эту кучку людей и понимаю, что они слушают приемники. И я — меня тогда никто не знал — я спрашиваю у стоящего рядом мужчины, говорю: «Что случилось?» — «В Москве переворот, путч, Ельцин арестован и Собчак тоже». Ну, видимо, уже пошла мифология какая-то обрывки голосов. Я бегу в гостиницу, быстро переодеваюсь, пользуясь тем, что дочка еще спит, я понимаю — я только перед этим прочитала книгу Евгении Гинзбург «Крутой маршрут», и на меня произвело сильное впечатление вот этот холод в камерах, о которых она писала. И я хватаю кошелек и бегу в магазин и покупаю — на меня смотрят как на ненормальную продавцы — какие-то рейтузы, носки, колготки теплые, свитера, потом забегаю в один дом, где до этого мы многие годы снимали дом у одной женщины, я подбегаю к ней, говорю:” Вы знаете, сейчас я вам привезу Ксению”, даю какие-то деньги. Прибегаю, бужу Ксению, забираю ее, даю теплые вещи, отвожу к этой тете Соне. Возвращаюсь — и вижу у подъезда стоит черная «Волга». На ресепшен трое мужчин в черных костюмах — плюс 30 — в рубашках и галстуках, называя мою фамилию, спрашивают, в каком номере я живу. Я внутренне сама себя похвалила за то, что я уже купила теплые рейтузы, носки, штаны и прочее. Ну и на ресепшен женщина говорит — а вот она. Я подхожу, сами понимаете, какие чувства, потому что, ну, так уже и жизненный опыт показывает, что такое перевороты и что жен не щадят тоже.

Л.Гольдштейн
- Это же Грузия была?

Л.Нарусова
- Пицунда. Ну, и перед этими людьми в черных костюмах я стою с пакетом теплых вещей и уже понимая, что мне сейчас скажут «на выход». Они ко мне подходят. спрашивают, я это ли я, и говорят: «Нас прислал президент Грузии. Вы знаете, что происходит в Москве?» Я говорю: «Я буду вам признательна, если мне подробности расскажут, я знаю только обрывочную информацию» — «Там переворот. очень опасно и для Вашего мужа, и, соответственно, для Вашей семьи. Он, зная, что вы здесь, прислал нас забрать вас». Показывают мне какие-то удостоверения, служба безопасности. Я говорю: «Вы знаете, я вас не знаю и прежде чем — если у вас есть такая возможность — прежде чем согласиться на ваше предложение, я вас прошу, соедините меня с мужем». Ведь мобильных телефонов еще не было. Они меня везут в горисполком пицундский, в кабинет председателя, и там есть правительственная связь, и по этой связи соединяют меня с приемной Мариинского дворца. Я слышу голос его секретаря, я говорю: «Позови. пожалуйста, Анатолия Александровича, он сейчас на месте?» — «Да — «Срочно». Он кладет трубку на «мостик» так называемый и пошел, видимо, звать Собчака. И в это время я слышу — на этом «мостике» ведь подсоединены многие телефоны — и вдруг я слышу «Анатолий Александрович, докладывает тот-то тот-то тот-то, танковая колонна Псковской дивизии движется по направлению, прошли уже Лугу».И я это слышу, и в это время Собчак берет трубку и таким — он очень плохой актер — таким деланным спокойным голосом, вяло даже начинает мне говорить: «Да ничего, не беспокойся, все хорошо, ты не заплывай за буйки, не сиди на солнце после 12…» — и говорит мне какую-то бытовую чушь, и я говорю: «Как же, я же слышала, что танки движутся на город! Как вообще? Что там?» — «Да нет, ну, мало ли что». И я понимаю, что он мне врет, успокаивая меня. И, поддавшись этой тональности, я ему тоже говорю, что Ксюша хорошо кушает, не капризничает, что носи чистые рубашки, все время бери чистые рубашки в таком-то ящике комода, понимая, что вот ему нужно это. Ну, вот, собственно говоря, так наш разговор закончился. И говорю, что так и так, мне предлагают, пришли люди… Он говорит: «Подожди, сейчас я уточню». Через некоторое время он говорит: «Да, это действительно люди от него». Я же не могу поехать с какими-то мужиками неизвестно куда! «Это люди от него, поезжай, там вы будете с ксенией в безопасности». И там рядом была резиденция президента Грузии, куда нас привезли, и мы там были до 24-го августа. Ну, естественно, я прилипла к телевизору, и 24-го августа, когда уже все было ясно, мы с ним там имели постоянную связь. А 26-го августа он к нам приехал.

Л.Гольдштейн
- Людмила Борисовна, удалось ли Вам как-то общаться в Грузии…

Л.Нарусова
- Я напомню, что в это время в Грузии была большая собственно внутренняя борьба между Звиадом Гамсахурдиа, другие были политические деятели, но независимо от оценки их взглядов или их деятельности, это был такой хороший мужской поступок, товарищеский поступок. И я за это очень им благодарна. Именно Звиаду Гамсахурдиа.

Л.Гольдштейн
- Спустя четверть века, как Вы оцениваете вот эти события?

Л.Нарусова
- Вы знаете, с болью. С болью в сердце, потому что, во-первых, очень больно, что эти годы, с легкой руки, не скажу кого, стали называть «лихими 90-ми». да, они были непростые, они были очень тяжелые. Но «лихие» носит оттенок исключительно какого-то бандитского криминала и беспредела. И это было тоже, да, но это было время надежд, это было время энтузиазма, пусть иллюзий — но честных иллюзий, чистых иллюзий. Мы действительно думали, что мы можем изменить страну и что она меняется, и что это удается. И вот так вот перечеркивать это… для меня, во всяком случае, это больно. Больно и то, что этот энтузиазм, который нормальных людей… тогда действительно у всех он был, этот энтузиазм сейчас девальвирован, этот энтузиазм сейчас едва ли не втаптывается в грязь, и когда говорят о том, что вот, эти либералы, демократы погубили великую страну — это историческая неправда. Мы-то с вами жили тогда и мы понимали, что погубили великую державу Язов, Пуго, Крючков, вот эти самые гкчписты, потому что они решили помешать процессу, который трудно, медленно, но все-таки шел в сторону демократизации и конфедерации, преобразования этой страны, эволюционного преобразования, без бунтов и революций, никто к бунтам и революциям не призывал. Вот они решили сделать это по-своему, как всегда тупо и жестко, и получили то, что получили. И если писать буквами — я не знаю, черными или золотыми, кому как хочется — имена людей, погубивших Советский Союз и создавших великую геополитическую трагедию, то это имена ГКЧП и прочих «ястребов», которые ни на йоту не хотели отступиться от своих прав бесконтрольно держать страну в страхе и в своем тоталитарном режиме.

Л.Гольдштейн
- Спустя 25 лет, сейчас вот России что-то угрожает?

Л.Нарусова
- России угрожает менталитет русского народа. Вот можете меня упрекать в каких угодно непартиотических заявлениях. Действительно, ростки этой новой жизни, демократии, либерализма, они были как тоненький лед в первые холодные ночи сентября. И вот вместо того. чтобы укрепиться, по нему бьют кувалдой, и он не укрепляется, а наоборот — вода застаивается и заболачивается.

Л.Гольдштейн
- Но это может привести к распаду или нет. с Вашей точки зрения?

Л.Нарусова
- Думаю, что нет. Нет, к распаду могут привести какие-то, не дай бог, революционные преобразования, которые сейчас исключены, потому что нет оппозиции, нет лидеров оппозиции, которые могли бы, как тогда, скажем, Собчак из окна Мариинского дворца вышел, будучи прекрасной мишенью для снайпера, и сказал: «ГКЧП — преступники, им подчиняться не будем». Нет таких лидеров. Нет таких людей с таким авторитетом. Да и народу это все уже… какой-то, знаете глубокий пофигизм овладел людьми, которые хотят… ну, может, это наш национальный характер, вот дай нам все быстро и сразу, а этого не бывает.

Л.Гольдштейн
- Спасибо большое. С вами была Людмила Нарусова.

В эти дни в 91-м: 6 сентября Ленинграду возвращено название Санкт-Петербург. Государственный Совет СССР признал независимость Латвии, Литвы и Эстонии. 14 сентября Президент СССР дал свидетельские показания в Прокуратуре СССР по делу об антигосударственном заговоре 19–22 августа. 17 сентября Прокуратура СССР прекратила уголовное дело против Александра Солженицына и принесла ему извинения. По материалам сайта Гуманитарного и политологического центра «СТРАТЕГИЯ».

http://echo.msk.ru/programs/beseda/1838204-echo/

>>> Архив новостей




Copyright © sobchak.org, 2008, All Rights Reserved